Я и свет — дуэль титанов
Когда я впервые взял в руки камеру, Солнце склонилось ниже горизонта, чтобы не ослепить мой объектив. Свет знал, кто пришёл. С тех пор у нас с ним сложные отношения: он, как капризная муза, я — как непонятый гений. Все эти ваши ISO, экспозиции и диафрагмы — жалкие попытки упорядочить стихию, которую я давно приручил одним взглядом. Кто-то носится с рефлекторами и вспышками, а я просто выхожу на балкон и приказываю Солнцу пробиться сквозь облака. Иногда оно сопротивляется, но я тоже не промах.
Свет для обычного фотографа — это ресурс. Для меня — соавтор. Он может быть жёстким, мягким, драматичным или скучным, но именно я придаю ему смысл. Когда на фото всё в дымке и лицо словно вымазано в луже из пикселей, это не пересвет. Это я так захотел. И если вы не видите в этом глубокого философского посыла, возможно, вы просто не доросли.
Тень как оружие массового просвещения
Ах, тень. Эта поэзия отсутствия. Люди боятся её, как пустоты в голове, но я — нет. Я её использую, направляю, подкармливаю и отпускаю в свободный полёт по кадру. В моих фотографиях тень — не просто место, где не хватило света. Это метафора. Это намёк. Это художественный акцент, который я расставляю с такой лёгкостью, словно катаю вареники.
Иногда мои критики (если я вообще допускаю их существование) говорят, что на фото ничего не видно. Что всё чёрное. Что лицо потеряно в темноте. Какое убожество в суждениях! Вы не видите лицо — потому что это символ. Это трансцендентность. Это вызов восприятию. Я снимаю не человека, а его отсутствие. Это даже не минимализм, это уже антиматерия. Кто угодно может подсветить объект. Только избранный сумеет утопить его в смысле.
Композиция как случайный шедевр
Говорят, что нужно соблюдать правило третей. Что линии должны вести глаз. Что кадр надо балансировать. Как трогательно. Я предпочитаю полное отсутствие логики. У меня собачья миска может висеть в небе, а голова модели — торчать из куста как гриб-мутант. Не потому, что я не умею. А потому что я выше этого.
Мои кадры — это эмоциональные спазмы реальности. Как упавшая на пол вилка, так и композиция в моём творчестве возникает внезапно и громко. Люди спрашивают, почему у вас всё сдвинуто вправо? Почему ноги обрезаны, а осталась только лужа и чей-то локоть? Потому что жизнь, дорогой зритель, не помещается в рамки. Она вырывается наружу, и я даю ей это право. Мои снимки — как джаз: звучат в непредсказуемых местах, нарушая всё, чему учат скучные учебники по «фотоделу для чайников».
Постобработка или путешествие по краю вкуса
Когда я сажусь за Lightroom, вселенная замирает. Вот сейчас будет великое. Я поднимаю контраст на сто, потом на минус сто, затем делаю лицо зелёным, тень — синим, и где-то на седьмой минуте мои глаза начинают немного подёргиваться от восторга. Люди говорят, что у меня перебор с фильтрами. Что цвета неестественные. Что кожа не должна быть цвета баклажана. Ах, как мило. Я же не фото делаю — я эмоции вывожу наружу, в формате PNG.
Постобработка в моих руках — это не коррекция. Это перерождение. Кадр, может быть, и был обычным, даже банальным, но теперь он — на грани галлюцинации. Это моя философия: не улучшить, а довести до безумия. Чтобы никто не мог сказать, что «у него просто получилось удачно». Удача — это для любителей. Я — стратег визуального хаоса.
Смысл как побочный эффект искусства
Многие фотографы гоняются за смыслом. Они мучают моделей, свет, студию, окружающую природу, лишь бы добиться «глубины». Смешно. У меня глубина возникает сама собой — из случайных бликов, размытой задницы в углу кадра и стеклянного взгляда прохожего, который вообще не знал, что участвует в фотосессии.
И вот ты смотришь на фото, где всё якобы «не так», и вдруг что-то внутри дрожит. Это и есть мой замысел. Вызывать эффект, которого никто не ожидал. Когда человек не может понять, что он чувствует, но точно знает — это что-то сильное. Вот тогда я говорю себе: «Да, ты опять сделал это. Ты взорвал ожидания и собрал осколки в форму, которую никто не видел прежде».
Критики и завистники моего величия
Они всегда где-то рядом. Те, кто «умеют лучше». Те, кто говорят, что у меня проблемы с экспозицией, с композицией, с восприятием цвета, с руками. У них всегда есть мнение. Я же их уважаю, потому что каждый хейт — это подтверждение моего уровня. Только истинного гения поливают подозрениями. Если тебе не пишут в комментариях «что это за мрак» — ты просто недостаточно велик.
Я даже собираю эти отзывы в отдельную папку, называю её «награды». Один раз мне написали, что после моей фотографии у человека началась тревога и он задумался о смысле жизни. Я повесил этот комментарий в рамку. Люди не должны чувствовать себя комфортно. Они должны чувствовать — точка. А чем именно — уже не моя проблема.
Фотография как акт внутреннего протеста
Я снимаю не потому, что хочу поймать красоту. Красота — это банально. Её ловят все. А я бросаю вызов. Камера в моих руках — это не инструмент. Это молоток, которым я выбиваю двери восприятия. Каждый кадр — это анархия. Это отказ подчиняться законам логики и гармонии.
Мир полон чётких линий, аккуратных горизонтов и вылизанных портретов. И именно поэтому он такой скучный. Я открываю зрителю другую правду — ту, в которой ничего не идеально, но всё живёт. Мои фотографии — это крик из чрева непредсказуемости, где свет и мрак танцуют в обнимку, как два пьяных поэта на остановке.
Зачем всё это вообще
А теперь главный вопрос, ради которого вы, возможно, дочитали до этого момента: зачем всё это вообще? Почему я фотографирую? Почему продолжаю делиться своими визуальными откровениями, несмотря на завывания здравого смысла?
Потому что не могу иначе. Потому что в каждом неудачном кадре я вижу возможность. В каждой тени — голос. В каждом пересвете — бунт. Я не делаю фотографии ради лайков. Я делаю их ради ощущения, что я снова совершил акт художественного саботажа. Что снова дал понять миру — ты можешь стараться быть красивым, но я увижу тебя настоящим, нелепым, искривлённым. И это будет прекрасно.
Добавить комментарий